Это уже совсем не смешно…

Книги, что выходят в знаменитых сериях, таких, как ЖЗЛ или Библиотека-Классика выдержаны всегда в едином, присущем только этой данной серии стиле. Тем не менее, внутри серии вы легко отличите одну книгу от другой по различным изображениям на обложках. Разумеется, изображения не просто различны, но подобраны с учётом, как можно точнее отобразить внутреннее содержание данной конкретной книги.

В этом отношении, выходящие в нашем крае книги серии «Городская библиотека» критики не выдерживают никакой – это братья-близнецы, что различаются только именем автора. Если всю серию выставить на полке, то искать нужную книжку придётся методом тыка или перебора всей полки.

Но не будем слишком придираться, ведь, в конце концов, не обложка красит книгу, а прежде всего содержание. Вот и давайте заглянем в содержание одной из недавних книг «Городской библиотеки». Итак, дамы и господа, сегодня на повестке дня у нас сборник стихотворений разных лет Владимира Казакова «Была пора» 2012 г.

Собственно, для начала необходимо коротко рассказать об авторе. Владимир Лукич Казаков стал членом Союза писателей России тогда, когда лично я только научился ходить – аж в 1981 году! За всё время своей литературной деятельности он стал автором более десятка книг.

Если какой-то невежда сейчас подумает –, а кто вообще такой Казаков, почему мне о нём ничего не было известно? Вынужден возмущённо ответить – молодой человек (или девушка), как Вам не стыдно не знать автора, что написал книг больше, чем Виктор Пелевин, больше, чем Иосиф Бродский, больше, чем Василий Шукшин, да ещё и живущего здесь и сейчас, то есть в одном с Вами городе! И ведь авторов с таким арсеналом — в более, чем десяток книг — у нас в крае как минимум пятнадцать-двадцать. Они же стараются, пишут, а пишут для кого, как не для нас! Стыдно не знать таких плодовитых местных мастеров, потому начнём знакомиться с содержанием сборника Владимира Лукича.

Открывается сборник стихотворением с названием «От автора или вместо предисловия», читаем:

В самостоятельность игра –

мужанью раннему – сестра!..

Я в этом убедился в юности,

когда, — была же ведь пора, -

под солнцем мест не выбирал

и не боялся делать глупости…

Первое впечатление, это впечатление чего-то до боли знакомого и точно, вспоминаю школьное – Скажи-ка дядя, ведь недаром Москва, спалённая пожаром, французу отдана? Ведь были ж схватки боевые, да, говорят, ещё какие!..

То есть, похоже, что на протяжении всей книжки мы будем иметь дело с традиционными рифмованными размерами, ровным языком и некоторым вкраплением архаичных фигур речи. Что ж, тон некоторой эпичности, заданный самим названием сборника, во вступительном стихотворении автору вполне удаётся передать и продолжить. По крайней мере, возникает ощущение, что пишет человек бывалый и опытный, что человек этот решил поделиться с нами своим жизненным опытом и, возможно, в чём-то даже указать нам на многие неправильности современной жизни, рассказав нам о жизни и жизненных ценностях своего, не такого уж и далёкого, прошлого.

Переходим, собственно, к основному содержанию. Вначале рассмотрим композицию сборника. Геометрия книжки вполне традиционна – четыре части по 10–15 стихотворений в каждой. Судя по датам, что стоят под многими стихами, стихотворения и части расположены в хронологическом порядке – от 1959 до 2009 года. Стихи объединены хронологией и каких-либо специальных циклов по иным темам не составляют, кроме тех, что заданы в названиях частей. Весь сборник развивается в контексте течения времени, причём, время течёт именно и принципиально в присутствии автора-наблюдателя, и именно от вчера к сегодня. Другими словами, не стихи разбиты по темам, а жизнь автора проходила от темы к теме. Действительно, это и утверждает автор, когда пишет во вступлении — … поскольку, как умел, прожил десяток жизней самых разных…

Часть первая «Корабельная зимовка» начинается стихотворением с посвящением Владимиру Гречихину (к своему стыду, не знаю, кто этот человек):

Я своё отслужил давно.

Не вчера был зачислен в запас.

Только сердцу не всё равно,

что и как говорят о нас.

Обо мне, о моих друзьях

и о времени нашем, когда

на семи известных морях

нам светила одна звезда…

Понятно, что сейчас автор будет рассказывать о времени своей службы на флоте и все пятнадцать стихотворений на самом деле об этом.  Разумеется, что речь не идёт просто о пересказе каких-то флотских историй – это, скорее, попытка рассказать истории с моралью. Удачной оказывается эта попытка или нет – тут уж судить читателям. Лично я обратил внимание на одно стихотворение, под которым подписано «Борт крейсера „ Свердлов“, ноябрь 1959 г.». Понимаю, что вряд ли здесь присутствует переосмысление «Альбатроса» Шарля Бодлера, так как вряд ли в СССР 1959 года было возможно запросто прочесть одного из «проклятых поэтов» Франции, но потому стихотворение и оказывается интересным, как исключение на фоне правила.

Многие стихи из этой части имеют посвящения, но, честно говоря, фамилии этих людей мне ни о чём не говорят. Предполагаю, что речь идёт о сослуживцах, а посвящения важны для автора, как дань уважения.

Часть вторая «За весною на… север!». На самом деле, название — буквально – это просто географический указатель направления и места действия, не более того. Можно, конечно, поспекулировать на тему «растопить холодный север жаром любви» или ещё что-нибудь в таком духе, но… «За весною на… север!» — это просто географический указатель. Во второй части, действительно, достаточно стихов об отношениях между мужчиной и женщиной, но есть и стихи о друзьях, о России, о жизни и т.д. Есть даже стихотворение в духе Сергея Есенина, называется «Пляска» и начинается такими строчками:

Сыпь, гармонь, — меха медовые.

Отступись, печаль-тоска.

Где вы, девушки бедовые?

Оторвите трепака.

Признаюсь, стихотворение, на мой взгляд, откровенно слабое. И дело даже не в том, что сам текст довольно частушечный, а в том, что и с позиции традиционной русской частушки текст совершенно несостоятелен. Все эти срифмованные «любимого — родимого», «откудова — отсюдова», «заваривай — разговаривай», «по весне — во сне» создают угнетающее впечатление. Единственное, более-менее хорошее стихотворение из второй части – «Бью челом» — оно, по крайней мере, вызывает доверие и сопереживание, хотя, и здесь не обошлось без перепева – у Казакова – «Если в жизни и было счастье – нашей молодостью звалось». А как там у Есенина – «Если бесы в душе гнездились, значит, ангелы жили в ней». По моему, у Сергея Александровича Есенина получилось лучше.

Третья часть «Осень в городе». После прочтения этой части сборника у меня возник вопрос –, а причём здесь, собственно, город? Объяснение, видимо состоит в том, что даже в городе автор видит не дома и автомобили, а осенние пейзажи. Всё это, конечно, замечательно, всё это, конечно, осенняя пейзажная лирика, плюс воспоминания о природе в деревне и, опять, об отношениях с женщиной, но город в стихах совсем не появляется. Если и есть какие-то чисто городские образы, то они, либо применимы где угодно, а не только в городе, либо формальны. Перечитал сейчас ещё на раз и нашёл только «продымленные трубы фабрик» и «вагон местной электрички» и больше ни слова о городе. С тем же успехом можно было озаглавить третью часть и просто «Осень».

Ну, и, наконец, часть четвёртая, заключительная — «Снег наутро». Все первые стихи, правда, про снег – про первый, не первый, будущий. Общая идея звучит примерно так – вот, вроде зима, но весна непременно будет – в общем, в будущее автор смотрит с надеждой на лучшее. В завершение он даёт свой собственный совет-завет о том, как надо жить:

Кому дано понять,

в чьём сердце с каждым разом

высят пламя

боль и тревоги завтрашнего дня,

дорога – Совесть! И дорога – Память!..

Учитывая, что после восклицательного знака стоит многоточие, можно смело сказать – это далеко не последняя книга Владимира Казакова. Кто-то предпочитает авангард или андеграунд, кто-то вообще не читает стихов, но Владимир Казаков принципиально придерживается традиционных форм стихосложения уже на протяжении полувека. Дай бог ему здоровья и ещё десяток книжек, хотя это уже будет совсем не смешно.

Поэт Иван Образцов.

2012 г., Барнаул